"Не путайте неухоженность со свободой", - Наталья Дичковская о страхе потери привлекательности
Наталья Дичковская об инъекциях и вкладе в вечную молодость. Я работаю в этой сфере не первый год, и если в начале целью работы была красивая кожа и отсутствие морщин у клиента, то сейчас на первый план выходит тема принятия себя. Люди, конечно, боятся любых признаков старости, потому что не хотят утратить привлекательность. Это результат гендерных ожиданий, особенно у женщин: нужно быть прекрасной и не выходить из детородного возраста, чтобы не понизить «котировки на рынке». А ведь женщина никому ничего не должна – в той же Европе к вопросу ухода за собой относятся иначе. А наши женщины высмеивают европеек, особенно определенные нации (немок), называя неухоженностью свободу, спокойное и ровное отношение к своей внешности и процессам старения. У нас отношение к женской внешности абсолютно гипертрофировано.
Мужчины приходят на консультации очень редко. Недавно я получила сообщение от подруги о том, что наш общий знакомый втихую занимается фейс-фитнесом по моим урокам и уже избавился от второго подбородка. Спрашивал, когда же я сделаю занятия для мужчин. Они страдают от других гендерных ожиданий: мужчина должен быть сильным, не соплёй. И вообще – какие вторые подбородки, ты же мужик! Но и у них есть кризисы определенного возраста, страх потери сексуальности. Почему сорокалетний, шестидесятилетний мужчина заводит себе двадцатилетнюю подругу? Чтобы доказать себе и обществу, что он ещё может! А обращали внимание, сколько зрелых мужчин в тренажерном зале? Гораздо больше, чем двадцатилетних ребят. Во всяком случае, так в зале, в который хожу я. Эти мужчины тоже хотят быть красавцами.
Себе я ничего не колола, но не буду зарекаться, что не уколю никогда – зачем? Сейчас мне 37 лет, и меня абсолютно все устраивает. Я регулярно делаю упражнения для лица и самомассаж, а также хожу на массаж к косметологу. Но в 60 лет, возможно, я изменю свое отношение к этому. Люди боятся уколов: мы привыкли, что их обычно делают в терапевтических целях в ягодицы или вводят физрастворы через капельницы, а вот в лицо... Казалось бы, кто захочет вводить иглу в свое лицо? Но рынок инъекционной косметологии за последнее время очень вырос и, в принципе, стал превалировать над рынком уходовой косметологии, поэтому сказать, что инъекции это не метод 21 века, нельзя.
Что касается страхов, есть такое понятие, как геронтофобия – страх старения и страх пожилых людей. Это, конечно, коррелирует со страхом смерти. Люди смотрят на пожилых людей и невольно задумываются, как будут выглядеть в старости, их это может страшить. Но мне кажется, когда двадцатилетняя девочка колет себе ботокс в лоб, она боится не смерти, а быть не привлекательной. Вся бьюти-индустрия – это огромные деньги, в том числе, вложенные в рекламу. Но, находясь под этим влиянием, начинать в 20 лет обкалывать лоб и думать, что это будет вкладом в красоту и вечную молодость, ошибочно. Некоторые процедуры, напротив, приведут к преждевременному старению.
Пока я занималась решением проблем кожи, основной поток клиентов был в возрасте 25+, а когда запустила фейсфитнес и программы омоложения, возрастной диапазон расширился до 55-60 лет. Женщины, которые радикальными методами заявляют про «другую» телесность (пример с бодипозитивной Тесс Холидей на обложке Cosmopolitan – Прим. KYKY) – это потрясающие, смелые и сильные женщины. Я вообще не представляю, как эта девушка с формами справилась с этим объемом хейтерства. Не думаю, что изменения представлений о прекрасном, о красоте и каких-то стандартах в нашем обществе возможны благодаря революциям – только очень плавно и постепенно, через ликбез и личный пример лидеров мнений. Трудно принимать придуманные «несовершенства» в состоянии невроза, без осознанности и проработанных страхов. Знаете, когда человек живёт на уровне первой чакры, он не очень открыт миру, не понимает, что люди могут быть разные: худые и не очень, с морщинами и без морщин. Больную обезьянку могут выгнать из стаи, чтобы она не смущала своих сородичей «непохожестью». Но мы же люди!»